Шёл дождь. Крупные капли стучали по крышам ларьков, стоявших между развалин. Я шёл, покуривая сигарету, к своему кварталу через руины города. Моего города. Он был прекрасен, пока не пришли эти поганые железки. Капля затушила мой окурок, и , грязно выругавшись, я начал доставать новую, с опаской поглядывая на смотровую посудину. Та вроде как и не обращала на меня внимание, но я знал – сейчас меня ощупывает добрая половина её датчиков. От греха подальше свернул сразу же, только чтобы уйти из липкого внимания машины.
Поплутав между обломками зданий и застав полицейского кибера за избиением какого-то подростка , вернулся домой в худшем настроении, чем ожидал. То есть, в полубешеном. Потому что в этом мире нельзя было сделать что-либо иначе. Спать не хотелось, но и гулять под дождём в присутствии шестерёночных-полицейских тоже не хотелось. Прошёл в гостиную, являющуюся и спальней, и кухней, и вообще всем, кроме туалета. Странно, что не было моих родителей – они обычно к этому времени были уже дома. Посмотрел в окно и почувствовал себя ещё тоскливее, чем обычно – вдалеке строились одинаковые на вид «ульи» для новоприобретённых рабов. Как достроят, перееду из относительной свободы в полное подчинение шестерёночным, и наивысшим благом для меня будет лишь стать таким же. С такими мыслями я подошёл к телевизору и видеопроигрывателю, чудом сохранившихся в той катавасии, что была тут недавно.

Я просмотрел уже половину единственного имевшегося фильма, как в дверь сильно постучали через ровные промежутки времени. Так стучат только механизмы. Неспешно подошёл, похрустел замками и открыл дверь вовнутрь. Снаружи стояла тройка железнозадых полицейских, один из них, офицер, вышел чуть вперёд и проговорил металлическим голосом: «Ваши биологические родители, Элла и Джеймс Романовы, были уничтожены за сопротивление представителю планетной администрации. Приносим свои извинения..»
Шестерёночный поганец ещё что-то там болтал про подчинение, но я уже не слушал его. Рука сама сжалась в кулак и ударила по голове, или что там у этого металлолома. Дальше помню лишь удар под дых и черноту.

Очнулся я уже в брюхе грузового звездолёта, с другими несчастными. Тут была и рыдающая женщина, и паренёк с фингалом – видать, его-то и били сегодня..или вчера? Я с трудом приподнялся на локтях и огляделся. Кроме людей, здесь были представители многих неизвестных нам рас – но в основном гуманоиды. Железнозадые что, ненавидят всё человеческое? Голова гудела как разворошенный улей, тело ломило…Видно, после короткого суда и следствия меня вместо расстрела отправили на какие-то шахты или рудники..Или на опыты. Не хочу быть подопытным..Уж лучше сидеть в нищете, чем покорно принимать всё, что захотят на мне опробовать их эскулапы. Или у машин нет врачей? Тем лучше!

Сев, я обратил внимание на колоритного мужчину слева от меня – он один сохранял спокойствие в этом потоке плача и причитаний. Да и шрам во всё лицо делал его с виду человеком военным, но не жестоким, а скорее надёжным. Именно поэтому я в первую очередь обратился к нему:
-Извините пожалуйста, но вы не знаете, куда нас везут эти будильники?
-А, очнулся наконец. На, держи, - с этими словами он протяну мне половину сухпая и немного воды. – Тебе сейчас нужнее.
С удовольствием приняв это, я всё-таки спросил:
-С чего бы это такое внимание?
-Понравился ты мне, парень. Я как раз проходил короткую операцию «вынесение смертельного приговора», как тебя внесли, без сознания. Ну, моё дело отложили, и занялись тобой. Так вот, когда они попытались тебя втащить на повозку, - хекнув, продолжил вояка, - ты каак начнёшь брыкаться! Одного даже повалил. Удивительная сила воля у тебя, парень.
-Гм..правда? Но мне интересно, куда же нас всё-таки везут..
-Ну, с этим вопросом есть две вещи – одна хорошая, другая плохая. Хорошая – это то, что мы туда попадём вместе. Плохая – это то, куда мы попадём..А попадём мы с тобой в самый зад – в Двадцать Восьмой Сектор, или Сектор Смерти. Да, пожалуй, нет места страшнее. Ты присаживайся поудобней, рассказывать долго, а лететь ещё дольше. –подождав, пока я сменю позу, он продолжил, - Когда-то давно шестерёночные наткнулись в далёком космосе на развитую расу полуразумных насекомых с матками и прочим, и, естественно, сразу вступили с ними в борьбу за выживание. Сначала они чуть было не проиграли, но потом нашли эффективный метод борьбы с зубастыми разрушителями и за пятьдесят лет очистили от них всю галактику. Но под конец войны что-то у них в мозгах перемкнуло, и они обнесли последнюю систему насекомышей разнообразными ограничительными полями, понаставили там кордонов и прочего, и начали их изучать. А заключённых - ссылать туда на мясо. Вот тебе и убили трёх зайцев разом – тут тебе и военный полигон, и исследовательский рай, и идеальная тюрьма с единственным выходом и входом – через Врата.
-Нда, невесело.. – я всё никак не мог понять, с чего это здоровяк оказался так добродушен ко мне.Ну, раз уж всё летит в тартарары, то мне пригодятся любые друзья. Но всё равно буду за ним поглядывать..

Полёт продолжался трое суток или больше, не считал. Два раза в день нам выдавали пайки, настолько скудные, что я вконец истощал. И вышел из грузолёта, опираясь на плечо своего земляка. Пейзаж не радовал – пустынные холодные горы, низкие серые тучи и трупы – гигантские трупы насекомых вперемешку с заключёнными. Почти все горели, оставшиеся поливали бензином. Поливальщики угрюмо глядели по сторонам, сторожевые – тоже. Даже фонарики двух шеренг механоидов, стоящих по обе стороны от трапа, глядели тускло и зло. «Влип ты, дружок, ой как влип» - постоянно повторял эти слова себе вот уже 15 минут.

Нас провели в некое подобие пакгауза, заставленного ящиками от мала до велика. Выстроили в ряд, и к нам подошёл в сопровождении двух шестерёночных кибернетизированный моллюск – видать, главный в этих местах.
-Ровняйсь! Смир-но! Смирно, крабья мелюзга! Вы не в добром и уютном крематории, куда должны были попасть, а в аду! И первый круг – это ваша муштра, жалкие придонные ничтожества! - его голос дребезжал, как у железяк, но в нём остались нотки прежнего космического пирата. Однако, для кибернетизированного он вёл себя слишком..неадекватно, что ли? – Каждый из вас – бесполезный кусок мяса, не заслуживающий даже на то, чтобы дышать! С этого момента каждый момент вам будет мукой, а когда вам разорвёт брюхо местный кузнечик – вы посчитаете этот момент самым радостным в своей жизни! Всем – принять свою форму и пройти в свои жалкие загоны! Живо!!!
Шестерёночные болванчики положили перед нами вещи в пластиковом пакете, и тут по земле защёлкал энергохлыст:
-Кто не успел – тому и шокотерапия!

..Нет, ну конечно он выбрал меня – как самого обессиленного после долгих потери сознания и голодовки. Так что вместо кубрика я попал в лазарет – тусклый, но относительно чистый. Ожоги были такой силы, а эскулап настолько чокнутым, что выше я лишь только через неделю. И благо, что вышел – ещё чуть-чуть, и я был бы препарирован во имя коллекции нижних рёбер. Конечно, моя психика уже болталась на грани, и если бы не поддержка Финна Ордебеспьеро – так звали моего друга по несчастью – я бы и не пережил этого. После этого началась рутина – расплёскивать грязь по полу ровным слоем, чистить жуков (они тут основной предмет пищи новобранцев) и сидеть в своём кубрике-камере. Я сначала подумал, что ещё хуже тут быть не может, но когда случился первый на моём веку прорыв – арахнидов, взбесившихся из-за недавнего эксперимента, остановили совсем рядом от штабного корпуса – я осознал, что, в принципе, нахожусь в наиболее безопасном положении. Ну, находился..

Отмыв очередной доспех, я собрался было вернуться в кубрик (или камеру, я ещё не понял), как тут ко мне подскочил Финн и заорал :
- Ты что тут делаешь?! Капитан-Я-Люблю-Жестокость с тебя скальп снимет!! Бегом на брифинг!
Поминутно оскальзываясь на той грязи, что я растёр по всей длине коридора, мы успели как раз перед тем, как наш надсмотрщик успел сказать «10» после «3». Просто прекрасно. Дальше в нашу сторону полился отменный поток брани, но Хваткие Руки почему-то никогда не нарушал свои собственные правила. Видимо, его мозг съехал в обратную сторону и вышел на прочную орбиту идиотизма уже давным-давно.

-Итак, жалкие сосунки, здесь все заключённые проходят воинскую службу, и пришло время хоть как-то попытаться сделать из такого говна, как вы, нечто похожее на солдат! Сегодня вы получаете своё первое задание – биологам очень захотелось провести испытания своего прибора в Долине Муравьёв, а настоящих солдат нам жалко! Я целый месяц выбивал из вас дурь, но вы, крабья икра, так и остались придурками! Один наручень стоит дороже, чем все ваши жизни, вместе взятые!! Так что тот, кто испортит оборудование, сдохнет дважды! Вам всё ясно?!
-Так точно! –проревели мы хором.
-А теперь быстро за амуницией!

В принципе, жаловаться на качество снаряжения не стоило – да и оружие тоже было на высоте. Не то, что тренировочные образцы, с точностью которых в слона в упор не попадёшь. И конечно же, капитан Деви Джонс сделал из этого аттракцион – ставил цели метров за 100, и заявлял, что тот, кто из серии в 10 одиночных выстрелов промахнётся хоть 1 раз, то получит серию пинков от него лично. И развлекался. При каждом нашем посещении стрельбища.
Правда, снаряжение хоть и отменное, но его до обидного мало. Сразу видно, кто тут пушечное мясо.

Десантные транспорты летели совсем невысоко над землей – можно было разглядеть мелькающие кустики и одиночных жуков. До Долины Муравьёв было всего 10 минут лёту – и вот, она уже показалась вдали. Я поудобнее перехватил винтовку, и с завистью посмотрел на бывалого заключённого – мало того, что его броню не каждый арахнид пробьёт, так она ещё и пестрела пиктограммами убитых жуков. Когда я разве что могу надеяться лишь от осы уберечься. Шумно сев на пустынный грунт, аппараты урони свои аппарели, и мы выбежали, на ходу перестраиваясь в боевой порядок. Вроде чисто… Из одного из транспортов выволокли здоровенную бандуру, и вокруг неё тут же закружили электроники, радисты и биологи. Полевой командир, бывалый вояка, сразу же расставил снайперов, ракетомётчиков и огнемётчиков, а нас заставил выкапывать окопы и выстраивать брустверы.
Пот лился рекой, но никто брони не снимал – все понимали, чем это может закончиться. Вдруг, когда мы почти закончили, послышался глухой рёв. Радисты сначала забегали ещё быстрее, а потом резко остановились, и земля вокруг начала вспучиваться..

Меня словно другим человеком заменили – я подобрался, примерился, подался вперёд и всадил штык точно в стык бронепластин внезапно выпрыгнувшего муравья, добив после в брюхо. Потом ещё, и ещё, и так пока винтовка не заклацала, возвещая об опустошении магазина. Ну я и побежал что есть сил в окоп, одним штыком много не навоюешь.
Как оказалось, зря – несмотря на позиционное преимущество гарнизона, таракашки постепенно давили десант, заваливая их трупами и прыгая сверху. Некоторые вылезали прямо из земли – сбоку, снизу.. И я посреди этого ада. Схватив какой-то ствол, с разбегу сбил ближайшую тварь и добил её в мягкое брюхо. Патроны кончались быстро, и магазины приходилось менять чуть ли не каждые пятнадцать секунд. А где их достать – проблема солдата. Из цинка, с земли поднять или с собрата снять, это уж как повезёт.

Благо, полевой командир не сплоховал, и вот уже «вулканы» транспортов зычно взвыли, поливая свинцом букашечье племя. Хоть и волну атаки они сбили, да вот из окопов так просто их не выбьешь. Осознав это, я тут же понял, что через минуту здесь будет очень и очень опасно. Просто интуитивно понял. Выпрыгнул тоже удачно – за пять секунд до ракетного удара с транспортов. Останки жуков дожгли огнемётами.

После боя я, осматривая потери, увидел Финна в крайне угрюмом виде, сидящего на цинках с патронами.
-Ты чего это?
-Дык ты знаешь, что это за фигня была, с которой радисты возились?
-Нет! (ну, в самом деле, откуда мне знать?)
-Это, образно выражаясь, свисток для муравейника. «Экспериментальная Установка по Контролю Насекомообразных Существ», или какая-то муть вроде этого.

И тут я не выдержал. Простояв секунды две в прострации, я вдруг начал пинать всё и вся, грязно ругая всё и всех, начиная с губернатора планеты и заканчивая «последним вшивейшим биологом во всём мире и на этой планете в частности». Ну нет, одно дело защищать учёных от случайного нападения, а совсем другое дело, это когда тебя намеренно посылают на смерть, даже не на то, чтобы протестировать железку, а чтобы отсеять самых неудачников и освободить кубрики для новоприбывших. Как оказалось, это такая традиция – посылать новичков воевать с муравьями, озверело прущими на источник ультразвука, так их раздражающего. Если сейчас зайти в полевой лазарет, то тел, укрытых простынёй с головой, наберётся на два отряда или больше.
Не замечая ран на теле, я подошёл к капитану Моллюску. Конечно же, после увиденного и услышанного, сдерживаться больше не было сил. Вот и врезал со всего маху.

После двух недель гаупвахты я немного успокоился, и вроде бы всё налаживалось, и замечать меня стали, и ракушка больше не приставала, но это всё было затишье перед бурей.

Нет ничего более неприятного, когда тебя пинком поднимают ранним утром и таким же способом ведут в тюремный транспорт. Я, пребывая в ужасном настроении от града пинков и ударов, всё же успевал улавливать детали окружающей обстановки - вон осминог-заморыш снова восстанавливает свой авторитет путём плётки и сапога перед строем, рядом стоят неактивированные боевые роботы, а за ними мелькает фуражка подполковника - слишком высокий чин для этого места. Нда, что-то тут затевают..

Вонючее брюха транспортника дрожало, словно мокрый котёнок на ветру. Наручники натёрли запястья, затхлый воздух застревал в груди.Ужасно хотелось пить. Запекшаяся корка крови на лице создавало ощущение ношения маски. Ха-ха, я теперь загримирован под жертву артобстрела. Ботинками. Непрекращающаяся тряска наконец кончилась, и меня вывели на свет. Наскоро облив, они поставили меня в строй таких же избитых, как и я.

Штрафбат. Кажется, это так называется. Перед нами ходил какой-то офицер, и вливал в нас что-то вроде информации. Правда, гул в ушах сильно мешал его расслышать. Немного подумав, я просто забылся сном прямо так, стоя.

Проснулся я от пырка в бок. Сосед взглядом указывал на офицера, проходящего мимо рядов. Я наконец-то смог расслышать его голос:
-....иния фронта, и вы сейчас на самой её кромке. Вы здесь потому, что вам удалось сделать нечто, что вышибло тюремщиков из колеи. Хорошо. Но вы все здесь сдохнете. Плохо.

Он подходил всё ближе и постепенно превращался из размытого пятна в силуэт человека. Хм...да, это определённо человек.

- Все здесь - штрафники, начиная от высшего офицерского состава и кончая каждым из вас. Весь Восточный фронт - фронт штрафников. В каждом бою за нами заградотряды. В каждом бою перед нами смерть. В каждом бою в нас страх. Но в каждом бою у вас есть надежда. Может, вы выйдете из этой печи живыми, можете стать овощем на всю жизнь, а можете и не выйти. Освобождение приходит только после разрушения. Вам нечего терять. Выучите это и прокручивайте в голове ежедневно, ежечасно, ежеминутно. И вы примете смерть достойно. Все по кубрикам - разошлись!

События мешались в голове, как снег вперемешку с реагентом под ногами толпы. Под головокружительный хоровод мыслей Романов упал на кровать и заснул, запачкав подушку кровью. Снилось ему что-то сумбурное, непонятное.. но после сна он почувствовал себя воодушевлённым. Утро началось с муштры - всё же более приятного действия, чем получение пинков. Муштра была почти постоянно, но день в целом был распределён равномерно. Романову даже нравилось здесь. Офицер, тот самый, что выступал в самом начале, оказался прекрасным человеком. Он тоже был за что-то сослан, но дослужился до комбата и навёл здесь свои порядки. Если повсеместно штрафбаты были из отъявленных преступников, то в этом безумном мире всё было наоборот. Возможно, потому, что это изначально мир преступности. И особо несогласных просто-напросто скармливают фауне Сектора Смерти.