Итак, господа Дуэлянты. Приготовили ваше оружие - острый ум, богатую фантазию и писательское перо.
Правила просты. Обеими сторонами выбирается Секундант. В обязанности Секунданта входит: - Создание темы. (тема не обязательно должна быть сложна. Иногда достаточно будет одного слова. Оригинальность приветствуется. Однако неприветствуется выбор темы из какой-нибудь уже существующей вселенной) - Условия этой темы. (какие приемы разрешено, а какие - запрещено использовать для написания. Например: запрещено использовать такое-то слово более определенного числа раз и т.д.) - Назначение срока. (от нескольких часов, до нескольких дней. Дольше 4-5 дней не нужно.) - Объявление о Дуэли (Подача заявления от Дуэлянтов. Там он и дает Тему, Условия и Время. При этом Вышеперечисленное остается скрываемым от Дуэлянтов, пока не будет отображено в заявлении.)
В обязанности Дуэлянтов входит: - Вовремя написать рассказ на тему, представленную Секундантом, не нарушая принятых условий. - Сторона, которую вызвали на Дуэль, имеет право выбрать Секунданта по своему усмотрению.
Оцениваться рассказы будут независимыми жюри. В Жюри приглашаются все желающие. В их задачи входят: - Справедливая оценка работ Дуэлянтов. Неприветствуется вынос решений "по дружбе". Голосование длится 3 дня.
Подать заявку на участие в Дуэли, можно в такой форме: [b]Дуэлянт 1:[/b] [b]Дуэлянт 2:[/b] [b]Секундант:[/b] [b]Тема: [/b] [b]Условия:[/b] [b]Сроки:[/b]
Тема дуэли "Войны в деталях" Сначала, немножечко ФИ: Лоринор, давая такую серьёзную тему ты, как мне кажется, перегнул палку глубинности темы дуэли, к тому же, приправив её просьбой об историчности и реализме. Всё это раздувает текст, он перестаёт быть сжатым ради донесения смысла, переходя в разряд исторических рассказов, в которых цель - описать события, нежели донести какую-то мысль. Или же, я просто не справился с темой дуэли. Короче, судите сами.
Столичное зимнее утро ещё держало город в сумерках, но с улицы уже доносился оживлённый шум морского порта. Отдалённый звон рынды отозвался тупой болью в голове, вытянувшей Жемчужникова Олега Михайловича из липкого тёмного сна. Лежать было очень неудобно, по-прежнему мутило, сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на другой бок и уснуть вновь, решительно отгородившись от всех посторонних звуков вроде далёкого покрикивания крючников и сопения других господ офицеров. Неизвестно, сколько времени прошло, но он был разбужен вновь игравшими на лице солнечными лучами. Чувствовал себя Олег намного свежее, отчего дремоту решил более не растягивать. Опершись на замычавшего что-то неразборчивое Егорова, он смог таки подняться и как следует осмотреться. Кругом лежали тела, словно после побоища, в гостиной было ужасно душно, воняло табаком да винными парами. На затёкших от дурного сна ногах Жемчужников проследовал к окну и распахнул его. Дыхнуло морозом и утренней свежестью. Дабы окончательно исцелиться от алкогольного недуга он сгрёб с карниза пригоршню снега и умыл лицо, второй пригоршней промочил высохшее горло. Благоразумно закрыв окно, дабы не застудить уснувших на полу товарищей, Олег тихо двинулся к дверям, переступая через винные бутылки и обходя карточный стол с незаконченной партией в вист. За дверью гостиной тут же возник лакей, будто караулил там всю ночь. -Извольте-с рассолькичу, Ваше Благородие. -Это очень кстати, - пробурчал Олег, - Времени сколько? -Обедни уж скоро, Ваше Благородие. -Неплохо мы покутили… вот что, когда барин проснётся, извинишься сердечно от моего имени за неприличное отбытие, но имею неотложные дела. Всё понял? -Не извольте беспокоиться, Ваше Благородие. Начало1769-го года выдалось снежным, дворники и днём и ночью работали лопатами и, в общем-то, только благодаря их труду по Кронштадту можно было хоть как-то передвигаться. Извозчик остановился у старенького потемневшего от времени крыльца, когда народ уже потянулся в сторону сверкавшей в солнечных лучах церкви. Дома было тепло, печь вовсю трещала сосновыми дровами. На блюде перед входом лежала одинокая записка с лаконичным текстом, выведенным рукой Федота Андреевича, призывавшая Жемчужникова на службу с завтрашнего утра. Надо признаться, бить баклуши ему уже порядком надоело, но, с другой стороны, было немного жаль, что откладывается поездка с друзьями в Петербург. Чтобы не иметь завтра помятый вид, этот день следовало провести в покое. До темноты Олег просидел за столом, листая потёртый учебник по баллистике. Чуть свет Олег Михайлович явился в порт, жизнь в котором не утихала ни на минуту. Множество матросов, подобно муравьям, крутились вокруг просто колоссальных ста десяти пушечных линкоров первого ранга, которые покоились на стапелях подальше от моря, сохраняемые по английской методике. От них пахло смолой, краской и свежей пенькой. За их громадами открывался вид на Балтийское море и стоящие на рейде корабли. Подкованные подошвы ботфортов глухо застучали по дереву пристани, молодой офицер шёл к сходням пришвартованного шестидесяти шести пушечного линейного корабля третьего ранга «Северный Орёл», где он служил старшим помощником в чине капитан-лейтенанта под командованием капитана первого ранга Клокачёва Федота Андреевича. Завидя Олега, дневальный лейтенант вытянулся по струнке. -Его Высокородие на борту? -Ещё не пожаловали, вашбродье. -Наказ на сегодня какой? -Новый грот-брамсель состряпать, вашбродье. Парусину, вот, привезли, - лейтенант кивнул в сторону повозки с тюком когда-то белой ткани. -Проверили уже? -Да, вашбродье. Поганая парусина, если по-честному. Сырая, плесенью смердит. Как бы внутри гнилой не оказалась. -Приняли? -А куда деваться-то, вашбродье. Другую-то где взять? Уж лучше с таким парусом, чем без брамселя вообще. -Твоя правда, - признал Олег и стал подниматься по пружинящим сходням на борт двухдечного линкора. Спустя полчаса перед сходнями остановилась пролётка, откуда вышел сам капитан Клокачёв при полном параде. Вид у него был слегка усталый, но решительный и озабоченный. -Капитан на мостике! – гаркнул вахтенный, и все застыли по стойке «смирно». -Вашвысокродье, за время вашего отсутствия происшествий не случилось! -Вольно. -Вольно! Капитан обратился к Жемчужникову: -Олег Михайлович, спуститесь в мою каюту, важный разговор есть. -Слушаюсь! Каюта капитана находилась, как и положено, в квартердеке, через огромное, во всю стену, мелко остеклённое окно можно было видеть кронштадтский порт во всей своей красе. Федот Андреевич проследовал за свой письменный стол, Олег остановился перед ним. -Прошу, присаживайтесь. Итак, Олег Михайлович, слушайте внимательно. Не далее как сегодня утром я был ещё в Петербурге. Как Вы знаете, полгода назад Османская Империя объявила нам войну, но доселе не прозвучало ни единого выстрела. Армии придут в движение весной. Вчера на заседании морского министерства был утверждён прожект Матушки-Государыни Екатерины о снаряжении первой архипелагской экспедиции, дабы устроить диверсию в тылу неприятеля, нарушить торговлю османов в море Средиземном и поддержать восстание народов балканских, православных, что влачат существование рабское под игом турецким. Командовать экспедицией поставлен генерал-аншеф граф Алексей Орлов. «Северному Орлу» надлежит выдвинуться в моря южные в составе первой эскадры, выступление которой назначено на июль месяц. Наказываю Вам подготовить корабль к переходу длинному и тяжкому, дабы не уронить чести флота русского перед иностранцами да перед Императрицей-Матушкой. Было заметно, как волнение охватывает пусть и не совсем юного, но всё равно зелёного капитан-лейтенанта. Теперь про поездку в Петербург и кутежи, да что там, вообще про развлечения придётся забыть, как и про сходы с корабля. Но Олег ни сколько этому не печалился. Ведь через шесть месяцев он отправится в небывалый морской переход, где на югах будет бить турок, угнетающих братьев по вере. Клокачёв же был внешне совершенно спокоен, однако внутри так же кипело волнение, пожалуй, даже большее, чем внутри Жемчужникова. Капитан первого ранга был ветераном семилетней войны, он знал, что такое война, как она выглядит изнутри и что русские моряки могут потягаться в этом ремесле даже с французами. Но он так же знал и состояние флота русского. Многие корабли были откровенно старыми и доживающими свой срок, съедаемые гнилью да жучком. Днища их местами были настолько худыми, что можно было сапогом проломить, рангоут и такелаж тоже не внушали большого доверия. Да, в том, что русские смогут бить турок, Федот Андреевич не сомневался, но вот смогут ли дойти, не потеряв кораблей и не погубив народу почём зря – вот главный вопрос. Пожалуй, на всём флоте с трудом наберется, дай Бог, сотня матросов, что выходили за пределы Балтийского моря. -Разрешите приступать? -Разрешаю. Можете идти, Олег Михайлович. С того дня Кронштадт будто сошёл с ума. Меняли рангоут и такелаж, наконец, как по волшебству, появились нормальная пенька и парусина, возы с бочками со смолой выстраивались в очередь, в порт то и дело заходили огромные плоты из корабельного леса, на все корабли места на верфях не хватило, и солидная их часть ушла в Петербург. «Северный Орёл», оставшийся в Кронштадте, был вытащен на берег для чистки и латания днища, попутно смолили палубы и травили жучка дымом. Олег, фактически, руководящий мероприятиями, выматывался до предела, так как капитан Клокачёв постоянно пропадал в столице, принимая непосредственное участие в разработке кампаний архипелагской экспедиции. Жемчужников оглянуться не успел, как началось лето, но приближения июля он ждал не с нетерпением, а с ужасом. С каждым днём становилось всё очевиднее, что провал наказа Федота Андреевича неизбежен. Оставалось утешать себя одним: команда «Северного Орла» не была в отстающих. Это мнение разделял и сам Клокачёв. Вполне естественно, что к назначенному сроку к походу был готов один только «Святослав», гордо стоявший на рейде в окружении специально построенных или купленных к этому мероприятию грузовых шлюпов и почтовых пинков. Впрочем, остальные корабли эскадры отстали не так сильно, как могло показаться, всего-то месяц опоздания, и тёплым летним утром наступил тот знаменательный день, когда архипелагская экспедиция была полностью готова к выходу. Ранним утром, когда небо на востоке лишь едва розовело, Кронштадтский порт заполнился людьми. На берегу ровными квадратами построились морские солдаты, экипажи подошедших ближе к берегу кораблей и судов так же выстроились на палубах. Среди них были и Федот Андреевич, ещё более серьёзный, чем обычно, и Олег Михайлович, уже мыслями унёсшийся в тёплые моря. Торжественное мероприятие началось с чтения глашатаем привезённого графом Орловым торжественного указа Матушки-Императрицы Екатерины Алексеевны. До палубы линкора хорошо поставленный звонкий голос глашатая долетал с трудом, перебиваемый ненавязчивым бризом. Разобрать можно было лишь отдельные слова. -Сейчас весь ветер прозеваем с этими торжествами, - пробормотал Клокачёв, косясь на флаги. Оглашение указа кончилось, начался молебен. Перед коленно-преклонённым строем морских солдат двинулась процессия священников с крестами и иконами, которые благословляли сынов православных на ратные подвиги. Моряки с началом молебна тоже склонились и сняли головные уборы, священник двинулся по шкафуту с бака на ют, окропляя команду святой водой, вслед за ним двое матросов несли икону Николая Чудотворца. Наконец, торжества закончились, солдаты начали грузиться на транспортные суда, а необычно яркое для этого дня солнце уже вовсю грело палубу. Федот Андреевич всё сильнее переживал, что береговой бриз вот-вот сменится морским, и сегодня эскадра никуда не уйдёт. Но нет, к чести морских, солдат, погрузились они очень быстро и организованно, и первая эскадра архипелагской экспедиции покинула родные берега при лёгком фордевинде. Шли, как и положено, кильватерной колонной, возглавлял её самый крупный и мощный корабль эскадры – восьмидесяти шести пушечный третьего ранга «Святослав». Построенный по французским чертежам, он был поистине огромным для двухдечного линкора. Как слышал Олег, такие корабли требовали тщательного ухода и заботы в порту, за что щедро отплачивали высокой мореходностью и небывалой, для корабля с таким вооружением, скоростью. Следом шли шесть шестидесяти шести пушечных кораблей, среди которых флагман «Святой Евстафий» адмирала Спиридова и кайзер-флагман Орлова «Трёх Иерархов». «Северный Орёл» замыкал кордебаталию, за ним тянулись суда с десантом, а в арьергарде стояли тридцати шести пушечный фрегат «Надежда Благополучия» и двенадцати пушечный бомбардирский кеч «Гром». Начались морские будни, эскадра держала курс на союзный Копенгаген, где должна была взять на борт опытных в хождении по океанам датских матросов. Ещё одна перевалочная остановка планировалась в Англии. В один из ничем не примечательных дней Олег стоял на полуюте, изучая южное побережье Балтийского моря. Дул несильный крутой бакштаг, корабли резво двигались вперёд, слегка покачиваясь на почти параллельных волнах. Жмчужников и не заметил, как ветер сменился на северный порывистый галфвинд. Обернувшись, он увидел, как с севера уверенно наползают тёмные тучи. -Гневается швед, что флаг Андреевский по Балтике невозбранно ходит, а, вашбродье? – сказал седой лоцман. -Да, пожалуй. Если разыграется всамделишный шторм, как бы нам на мель не наскочить. -Не наскочим, вашбродье, тут по близости ни одной мели не сыскать. Тем не менее Олег раскрыл подзорную трубу и стал разглядывать впереди идущий линкор на предмет сигнальных флагов. -Увалиться на румб, - отдал он приказ, изображённый в последовательности цветных флажков на такеллаже переднего корабля, - Сигнальщик! Дальше по колонне, увалиться на румб! -Тьфу, и чего егосиясство так боится? – хмыкнул лоцман. -Бережёного Бог бережёт, Пётр Аркадьевич. Корабли начали забирать вправо, мачты застонали, поворачиваясь под бейдевинд. Вполне естественно, смена курса не укрылась от Федота Андреевича. -Капитан на мостике! -Почему меняем курс, старпом? – сходу спросил Клокачёв, даже не оглядевшись по сторонам. -Вашвысокродье, приказ по эскадре. Кажется, шторм будет. Капитан посмотрел в трубу сначала на тучу, потом на сигнальные флажки. -Убрать марселя! – крикнул он. Налетела буря, разыгрался поистине свирепый, небывалый, для этого времени года, шторм. Палуба заходила ходуном, застонали мачты, ныл даже сам корпус корабля, когда тот переваливался через волны. Чтобы силы эскадры ненароком не столкнулись, кильватерная колонна рассыпалась в беспорядке, увеличивая дистанцию между судами. На полуюте «Северного Орла» было тесно, лейтенантам приходилось бегать на мостик, чтобы доложить о ситуации на корабле и получить новые приказания, иначе слова с лёгкостью терялись в завывающем ветре. Матросы вычерпывали то и дело заливающуюся в трюм воду, постоянно проверяли, крепко ли привязаны пушки, ящики с ядрами и прочий груз. Естественно, не обошлось без происшествий, как начался шторм, один из ящиков опрокинулся, и теперь по всему первому деку катались двадцати четырёх фунтовые ядра, норовя упасть в трюм и зашибить кого-то из матросов. Внезапно раздался далёкий, прерываемый порывами ветра, но отчётливый и неприятный хруст. Олег прильнул к подзорной трубе и увидел, как летит в воду, размахивая такелажем, бизань мачта «Святого Евстафия», переломившаяся у самого основания. -Вашвысокродье, глядите! Флагманский линкор накренился на правый борт с деферентом на ют. Волны начали заливать палубу, корабль кренился всё больше, черпая воду, и вот-вот норовил перевернуться. В подзорную трубу можно было разглядеть, как на «Евстафие» суетятся и матросы, и офицеры. Кто-то вытравливал спасательные тросы, которыми обвязывались работающие на реях, но большая часть топорами рубила такелаж, не дававший мачте отделиться от корабля, или пыталась вытолкнуть огромную деревянную конструкцию заборт. Капитану Клокачёву казалось, что сбываются его самые страшные опасения. Эскадра вот-вот лишится флагмана, даже не выйдя в океан. Но команда «Святого Евстафия» не собиралась сдаваться. Наконец, мачта соскользнула с палубы, линкор, освободившись от груза, опустил бак, вырвал из воды правый борт, и тут же стал крениться на левый, переливая накопленную воду. Теперь взгляду свидетелей на борту «Орла» были видны лишь орудийные порты да свежевыкрашенное днище. «Святой Евстафий» начал спускаться с очередной волны, и открыл глазам верхнюю палубу, где матросы перетягивали пушки с левого борта на правый. Занятие крайне опасное, ведь если вода снова перейдёт к правому борту, корабль, скорее всего, затонет, и очень быстро. Тем не менее, шторм стихал, а флагман держался на плаву, всё увереннее избавляясь от крена.
Наконец волны спали, порывистый ветер тоже унялся. Эскадра начала собираться вместе. Бизань флагмана не оказалась единственной потерей. Как только силуэт отбившегося от флотилии «Святослава» стал различим, стало очевидно, что могучий корабль тоже сильно повреждён. Он осел почти до самых орудийных портов нижнего дека, через фальшборт постоянно выплёскивались вёдра воды. Линкор поднял сигнальные флажки. -«Святослав» говорит о сильной течи. Едва держатся на плаву, - сказал Олег. -Вижу, - пробормотал Клокачёв, - Господи Святый, что делается… не хватало ещё самого мощного корабля лишиться в начале похода. Адмирал Спиридов приказал «Святославу» идти в Ревель, ближайший порт, в случае, если до него добраться не удастся, выброситься на ближайшую мель. На случай, если корабль затонет, так и не добравшись до берега, вместе с ним отправился посыльный пинк «Почтальон», который должен был спасти команду. Новых неприятностей на пути в Копенгаген не случилось, но и этого хватило с лихвой. Помимо потерь в кораблях, были потери и в экипажах. Пятьдесят четыре матроса не пережили шторма, ещё около трёх сотен застудились, и теперь лежали с лихорадкой. Но могло быть и намного хуже. Наконец на горизонте показалась датская земля. Русская эскадра вошла в широкий, забитый торговыми судами порт, лес мачт которых возвышался над большей частью городской застройки. «Святой Евстафий» тут же отправился в док. Спиридову и Орлову пришлось распечатать флотскую казну, набитую золотыми рублями. Больные были отданы на попечение морского госпиталя, а на корабли стали набирать местных мореходов. На русские военные корабли их пришлось заманивать немалой платой, но идти в океан без их навыков было бы намного дороже. Тут же встала новая проблема, пополнение ни слова не знало по-русски, с новыми товарищами общий язык приходилось искать жестами да морскими терминами. Со стороны это смотрелось бы забавно, если бы не совершенно несмешные обстоятельства. В бою от команды потребуется небывалая слаженность, которая, скорее всего, не успеет появиться за время перехода. Солдат, как и большую часть экипажа, отпустили на берег, строго, под угрозой десяти шпицрутенов, наказав не творить непотребства, не пятнать честь русского флота. Гулять им было неделю, столько датские корабелы обещались ставить новую бизань. Свободное время, остававшееся между вахтами и сном, Жемчужников посвящал английскому языку. Большая стоянка, последняя перед океанским переходом, должна была состояться в Портсмуте. Благо, свободного времени было немало, сошедшие на берег не проказничали. Хоть тут всё шло более менее по плану. А пятого дня пришла первая добрая весть за время перехода. В Копенгаген прибыл «Почтальон», сообщивший, что «Святослав» успешно добрался до Ревеля и встал на ремонт. Мачту установили ровно в срок, и уж точно была она лучше прежней. Эскадра вновь расправила паруса, и на этот раз погода благоволила русскому флоту. Мягкий, но уверенный ветер гнал флотилию к Туманному Альбиону. Спустя день похода с эскадрой пересёкся шедший из Архангельска шестидесяти восьми пушечный линкор «Ростислав», которого Спиридов тут же включил в состав отряда, вместо застрявшего в Ревеле «Святослава». Первая эскадра приближалась к океану, их разделял последний, достаточно коварный пролив, переход через который выдался на тёмную пасмурную ночь. Лёгкий пинк «Лапомник» встал в авангарде, ведя за собой кильватерную колонну, в голове которой стоял «Северный Орёл». Вахта Олега подходила к концу, глаза слипались, но он продолжал смотреть на огоньки Святого Эльма на косых реях пинка. Вдруг те дёрнулись, пошатнулись и замерли под странным углом, приближаясь к кораблю. Через мгновение ночную тьму разрезал пушечный залп пинка, осветивший накренившееся судно. -Лево руля! – закричал Жемчужников, линкор стал уходить от налетевшего на риф пинка. -Лево руля!!! – закричал самый горластый из матросов, передавая приказ последующему кораблю. Волны били несчастный «Лапомник», размалывая о скалу. «Ростислав» открыл последовательный огонь из своих орудий, освещая вспышками разыгрывающуюся трагедию. Без сомнения, пинк был обречён, команда спешно пересаживалась в шлюпки, или бросалась за борт, покидая гибнущую посудину. Наконец раздался жалобный протяжный хруст, и утлое судёнышко окончательно развалилось. Так эскадра потеряла своё первое судно, благо, вымокших и замерзающих матросов удалось спасти всех до единого. Орлов гневался, Спиридов переживал, офицеры нервничали, но эскадра продолжала упрямо идти вперёд, не смотря ни на что. Вот, наконец-то из-за горизонта показался скалистый британский берег, где русские корабли ждал сравнительно дружелюбный порт. Но беда не думала отпускать первую эскадру. Уже заходя в бухту кайзер-флагман «Трёх Иерархов» на полном ходу налетел на неотмеченную в лоции песчаную мель, от удара с рей посыпались несчастные матросы, виснущие на страховочных тросах, корпус заныл и затрещал. Красочный заход в союзный Портсмут был омрачён лежащим на мели линкором командующего экспедицией. Судя по тому, что после совещания, прошедшего на следующий день, капитан Клокачёв едва скрывал раздражение, этот казус стал последней каплей в чаше терпения графа Алексея Орлова. Олег мог только представлять, какими же словами генерал-аншеф расписывал всю необученность и нерадивость русских матросов и офицеров. Орлов распорядился не жалеть денег на английских мореходов, потребность в которых росла с каждым днём, так как лихорадка на отрезке Копенгаген – Портсмут скосила ещё около трёх сотен моряков. Капитан-лейтенант Жемчужников с интересом наблюдал, как корабль упорно превращается в Вавилон. Учитывая, что запланирована ещё стоянка в Ливорно, экипаж будет говорить на пяти языках. Оставалось только хвататься за голову, боясь представить, как это сборище сможет биться с турецким флотом. Да, Олег Михайлович совершенно не так представлял себе этот поход. Он ожидал, что будут трудности, но не таких бедственных масштабов. Пройдя меньше четверти пути, первая эскадра чуть было не лишилась обоих флагманов, самого мощного из кораблей третьего ранга, и потеряла-таки один пинк. Страшно подумать, что ждёт её в суровых водах океана, или в неизвестном средиземноморье. Пока корабли и суда эскадры вели мелкий и крупный ремонт, адмирал Спиридов, оценив ситуацию, решил разделить силы. Наиболее надёжные и готовые к переходу корабли должны были выдвинуться в авангарде и взять курс на Ливорно. Остальным же надлежало ждать выздоровления больных и завершения ремонта. «Северный Орёл», уверенно преодолевший все трудности, и не давший в себе усомниться, в срочном порядке получил пополнения и приготовился выступать в составе отряда Спиридова. Олег никогда не участвовал в такой тщательной подготовке. Казалось, корабль осмотрели от киля до брам-стеньги, проверяя всё, до последнего гвоздя или шкота. «Орёл» не подвёл, он был полностью готов бросить вызов Атлантическому океану. Пасмурным днём отряд вновь поднял паруса и пошёл в бесконечную водную даль. За кормой скрывалась Великобритания, по левую руку во мгле можно было разглядеть побережье Франции. Никто и не подозревал, что окружающее сонное спокойствие обманчиво. В этот раз шторм подкрался внезапно, казалось, он стал сюрпризом даже для английских моряков, когда небольшие волны как-то плавно и сами-собой превратились в полноценные валы, а ненавязчивый ветер упорно пытался вырвать мачты с корнем. Линкор заплясал на всё возрастающих волнах, треща парусами и скрепя корпусом, но все эти звуки заглушил свист ветра, принесший непроглядный проливной дождь. Видимость упала до полу румба, шедшие впереди и позади линкоры растаяли в водяной метели, словно привидения. Клокачёв, рулевой и вахтенный склонились над компасом, в то время как Жемчужников стоял поодаль, вцепившись в перила полуюта. Его внимание привлекла какая-то едва различимая тень, метнувшаяся по правому борту. Олег прильнул к трубе, но от неё проку было никакого. «Северный Орёл» поднялся на волну, и только тогда Олег смог увидеть тень… какой-то из линкоров эскадры нёсся прямо на корабль, скользя с очередного гребня. -Лево руля!!! – не своим голосом закричал капитан-лейтенант, но было уже поздно. «Северный Орёл» перевалился через волну, и начал стремительно сближаться с другим кораблём. Несмотря на отчаянные потуги рулевых, линкор всё-равно оставался повёрнутым к угрозе бортом. Застыв в паническом ступоре, Олег Михайлович смотрел на увеличивающийся корабль. Вот уже отчётливо различима носовая скульптура… Удар пришёлся аккурат в шкафут. Казалось, время замедлило свой бег, Жемчужников наблюдал, как проминается фальшборт, ломая бушприт таранящего корабля, затем, не выдержав напора, он трескается в щепу, пуская носовую скульптуру в форме девы с голубем в руках на палубу. Шкафут начинает бугриться и, в конце-концов, встаёт дыбом, ломается, разлетаясь по сторонам дроблёными досками. Тут уже не выдерживают шконцы ударившего, ломаясь вместе с бедной девушкой. Но следом за сдавшимися шконцами вступает форштевень, с треском разламывающий гандеки. В этот момент Олег почувствовал, что палуба ушла из-под ног, на мгновение он ощутил себя Икаром, способным летать как птица, но полёт продлился не долго, перила полуюта бросились капитан-лейтенанту навстречу, и тот лишился чувств. Капитан-лейтенант Жемчужников с трудом открыл глаза. Первое, что он увидел, была лужа крови, перемешивающаяся с дождевой водой и стекающая багровыми ручьями по накренившейся палубе юта. Голова болела так сильно, что, казалось, будто в неё забивают раскалённый гвоздь. Опёршись руками на скользкие доски, Олег попытался встать, но силы изменили ему, и он вновь упал на промасленную, мокрую от воды и крови палубу. От нового удара голова заболела пуще прежнего, офицер сам удивился тому жалобному стону, что вырвался из его уст. Кажется, именно он привлёк внимание лейтенанта, что поднял на ноги раненого Жемчужникова. Он что-то говорил, стирая кровь с пробитого лба, но Олег его не слышал, стремительно яснеющим взором глядя на причинённые «Северному Орлу» разрушения. Весь шкафут и гандеки под ним были проломлены до самой грот-мачты, которая держалась не иначе как Божьей милостью. Зияющий пролом, в который на шкотах свисала двенадцати фунтовая пушка, вёл прямо в трюм, в который то и дело переваливалась очередная волна. Там же, стоя по пояс в ледяной океанской воде, матросы спешно пытались возвести хоть какое-то подобие фальшборта, иначе корабль был обречён, как и вся его команда. Так же врезавшийся корабль смял часть фальшборта, срезал с треть форкастля и обломил бушприт. Повреждения были катастрофическими, это чудо, что в такой шторм раненый «Северный Орёл» держался на плаву. Хоть волны и несколько спали, но водяная буря дождя по-прежнему не думала стихать, и эскадра растаяла в ней без следа. Тут Олег услышал сквозь вой ветра голос командира, который снял с него болезненное оцепенение. -Жемчужников! Ты как, старпом? – обеспокоенно спросил Клокачёв, глядя на рану на голове. Олег хотел что-то ответить, но капитан смахнул кровь, и продолжил: -Перевяжись, и марш спасать корабль. Укрепите грот, если он завалится, можно будет сразу петь литургию. -Слушаюсь! – выпалил Жемчужников и на неверных ногах поплёлся искать корабельного врача. Три дня, несмотря на всяческие протесты доктора Михельсона, Олег, забыв про сон, отдых и пищу, бился бок о бок с остальной командой за жизнь «Орла», равно как и за свою собственную. Грот-мачту укрепили, притянули её многочисленными канатами к противоположному борту, всё лишнее отрубили. Тем временем вторая группа матросов смогла прикрыть пробоину, и вода более не захлёстывала трюм, хотя и сочилась туда ручьями. Щторм на второй день стих, и теперь казалось, что в этом бою между человеком и стихией победили всё-таки люди. Раненый, но не погибший, «Северный Орёл» неуверенными шагами двинулся обратно к английским берегам, кренясь на левый борт. В этот момент силы оставили Жемчужникова, он лишился чувств прямо на юте, осев рядом с бизань-мачтой. Корабельный врач, доктор Михельсон утверждал, что парень стоит одной ногой в могиле, для него уже готовили холщёвый мешок, как и ещё для нескольких десятков, что недожили, или не доживут до прибытия в Портсмут. Но молодецкое здоровье смогло одолеть как рану головы, так и коварную простуду. Утёсы Туманного Альбиона Олег Михайлович встречал уже на палубе. Корабли русской эскадры заканчивали ремонт и уже готовились выступать, когда в гавань вполз линкор, похожий на раненую корову, из которой дюжий волк выдрал кусок мяса. Когда наконец сходни гулко стукнули по настилу, многие матросы, как англичане, так и русские с датчанами, бросились целовать землю.
Корабль поставили в док, капитан и его старший помощник сопровождали манерного английского корабела, который должен был оценить объём работ. Когда модно одетый старик прошёлся по верхней палубе до пролома и заглянул в него, он невольно присвистнул, а пенсне соскочило с носа, повиснув на золотой цепочке. Но слетевшее было высокомерие тут же вернулось обратно, англичанин продолжил изучать корабль, брезгливо постукивая сапогом по старым доскам. Ради такого гостя из трюма полностью вычерпали воду, что случалось крайне редко и во времена, когда линкор был в полном порядке. Корабел начал проверять шпангоуты, в том числе переломанные, и, особенно внимательно, киль. Наконец он покачал головой, и повернулся к русским офицерам. Вид его не предвещал ничего хорошего. -Сколько? – спросил капитан. -Нет, мастер Клокачёв. Увы, но корабль не пригоден к ремонту. Лица обоих моряков выражали смятение и непонимание. Корабел пустился в объяснения: -Шпангоуты вылетели, киль дал трещину. Корабль больше не сможет выйти в море, это совершенно точно. Я удивлён, как вам вообще удалось вернуться. Видимо, вы, православные, особо угодны Господу, раз он своими руками не дал кораблю развалиться надвое. Другого объяснения мне не найти. Коротко откланявшись, и не проронив более ни слова, старик двинулся наверх, оставив офицеров осмыслять произошедшее. Было ли оно несчастием или чудом, вопрос и в правду был сложный. На следующий день Клокачёв предоставил подробный рапорт оставшемуся в Портсмуте Орлову. Примерно в то же время на небывало удачном ветре принёсся пакетбот с ужасной новостью: «Северный Орёл» после столкновения в шторм получил множественные повреждения и, скорее всего, затонул. Капитана пакетбота обрадовали, что «Северный Орёл» хоть и мёртв, но вся команда, проявив мужество и героизм, добралась до расположения флота. В остальном же, раскиданная бурей флотилия смогла добраться до Ливорно без новых потерь, получила посильную помощь и вот-вот ринется в бой с турками. Разве что, новой потерей стал слёгший с каким-то тяжёлым недугом капитан линкора «Европа». Под руку Алексею Орлову тут же подвернулся оставшийся без корабля Клокачёв, который тут же получил новое назначение. Ему дали два дня на сборы. Всё это слегка взволнованный Федот Андреевич вывалил на старпома, который, в отличие от своего капитана, нового назначения не получил. Надо признаться, это окончательно обескуражило и выбило из колеи Олега. Он даже неуверенно перебил Клокачёва: -А… что будет с «Северным Орлом»? -Он больше не «Орёл», - с толикой грусти ответил капитан, - Корабль выведут из состава флота, залатают и превратят в госпиталь, где будет поправляться почти пол тысячи наших матросов. -Так… Ваше Высокородие… для меня война кончилась, надо полагать. -Да погоди ты, Олег. Не перебивал бы меня, уже бы знал самое главное. Я выхлопотал перед графом Орловым тебе чин полного капитана, - буднично произнося это, Федот Андреевич скупо улыбнулся. -Ваше… Высокородие. Это… -А ещё, - продолжил он, улыбнувшись шире, - Орлов приказал купить строящийся здесь, в Портсмуте, тридцати шести пушечный фрегат. И нарекли его «Северным Орлом», - торжественно закончил капитан. Казалось, Олег Михайлович потерял дар речи, смотря на своего благодетеля. -Олег, ты показал себя как ладный мореход и хороший офицер, тебе не зазорно доверить такого красавца, каким будет «Северный Орёл», - доверительно продолжал Клокачёв, - Так что, со дня на день жди назначения. -Спасибо вам, Ваше Высокородие, - смущённо выдавил из себя новоявленный капитан Жемчужников, - Это большая честь. Пакетбот унёс капитана Клокачёва в Средиземноморье, через два дня отчалила и остальная эскадра, в Портсмуте остался лишь корпус мёртвого линкора, ставший плавучим госпиталем, да одинокий капитан Жемчужников. Тридцати шести пушечный фрегат, конечно, получался ладным, но английские корабелы ещё даже корпус не закончили, работы было не початый край. Жемчужников прикинул, что сидеть ему на чёртовом британском острове ещё полгода в лучшем случае. Ему натерпелось, наконец, ринуться в бой, ведь где-то там наши, русские, уже должны были вовсю схлестнуться с турками, а он торчал тут, вдалеке от дыма сражений. Неужели, война бывает и такой? Как такая война может быть кому-то мила, когда отсиживаешься за спинами товарищей, подобно последнему трусу, к тому же вкусно кушая, обильно выпивая, и вообще, ни в чём себе не отказывая. Олег мучился этими тяжёлыми мыслями, хотя и утешал себя, что нет в происходящем его вины. С другой стороны, в этом вынужденном заключении были и свои плюсы. Заметно подросшее жалование платили исправно, что позволяло Олегу не тужить, одеваться франтом и наводить интересные и приятные знакомства. Многие знатные семьи Портсмута, да и не только, поддерживающие участие Великобритании в войне против Османов, были бы очень рады заполучить на званом ужине такого любопытного гостя, как русский офицер, по-английски говоривший сносно, но с незабываемым акцентом. В общем, дни летели быстро, и вскоре о своей тоске Жемчужников почти забыл. За те полгода, что он провёл в Портсмуте, следя за рождающимся из горы досок фрегатом, Олег встретил почтовый пинк, что спешил ободрить всех вестями о русских викториях, как на суше, так и на море, и вторую эскадру, что следовала в Средиземное море с пополнениями. Вёл её пребывавший в добром здравии «Святослав». К сожалению, уйти с этой флотилией «Северный Орёл» не успел. Корабелы уже ставили такелаж, но успеть к отплытию эскадры никак не могли успеть. Командующий приказал ждать третьей эскадры, что прибудет где-то месяца через три. За это время большая часть заболевших выздоровела, и Олег смог собрать очередную разноязыкую команду, но на этот раз в ней были только англичане да русские. «Северный Орёл» был готов за месяц до ожидаемого прихода третьей эскадры. Англичане заканчивали ставить такелаж на покачивающемся в гавани красавце. Настал знаменательный для капитана Жемчужникова день, когда он в первый раз встал на ют пахнущего свежим деревом, смолой, краской и пенькой новенького фрегата, на котором развевался Андреевский флаг. Пробный выход в море сразу показал всё мастерство британских судостроителей. Корабль не шёл, он летел по волнам, великолепно слушался руля, подобно послушному скакуну. Было лишь одно событие, которое отчасти печалило, отчасти радовало Олега: за новые пушки уплачено не было, и на возродившегося «Северного Орла» вместе с рындой предшественника доставили и его шести и двенадцати фунтовые пушки. Конечно, они были откровенно старыми, да и сами корабелы предрекали им не долгую жизнь. С другой стороны, команду ободряло то, что на новом корабле осталась заметная частичка погибшего линкора. Когда в Портсмут вошла третья эскадра, состоявшая из пятнадцати шлюпов и флейтов с десантом, двух линкоров четвёртого ранга, и одного линкора третьего, «Северный Орёл» был уже с неделю как готов сию же минуту выйти в дальний поход. В Англии эскадра пробыла не долго, поздним вечером выйдя в море. Британский остров становился всё меньше, теряясь в безбрежном океане, Олег, стоя на юте своего собственного корабля, смотрел на потерявшуюся в дымке землю, погружённый в раздумья. Он совершенно не так представлял себе войну. Все и всегда акцентируют внимание на героических сражениях, лишь мельком упоминая о тех долгих месяцах манёвров и переходов, которые, зачастую, являются важнее и значимее самих сражений. Очевидно, через понимание этого должен пройти каждый офицер, если он планирует стать хорошим командиром. «Северный Орёл» летел по волнам на юг, готовый к предстоящим битвам.
"Войны в Кружевах", а не в деталях Мог бы просто скопировать название.
Цитата (Тоха)
Лоринор, давая такую серьёзную тему ты, как мне кажется, перегнул палку глубинности темы дуэли, к тому же, приправив её просьбой об историчности и реализме. Всё это раздувает текст, он перестаёт быть сжатым ради донесения смысла, переходя в разряд исторических рассказов, в которых цель - описать события, нежели донести какую-то мысль.
Да, признаю, палку я сломал. НАСТОЛЬКО...таких вот, короче, тем, я давать больше не буду. Однако помните, что мои темы так или иначе всегда не лаконичны и основаны на моем психоделическом сейчасхотении.
Перейдем к рассказу. Лично я люблю подобные мелкие подробности (можете считать это фетишем ), однако, текст был бы куда менее раздутым, если бы на рангах и оснащении кораблей, а также чинах всех присутствующих вояк не акцентировалось столько внимания. Когда Клокачёв проводит брифинг...кажется, как-будто он зачитывает письменный приказ...вот только этого-то в тексте не упоминается, так что нельзя сказать точно. На всякий случай уточняю, т.к. на разговорную, пусть и официальную, речь это не похоже (я, конечно, не жил в 1769-м, но таково мое предположение). Опечаток и ошибок немного, особенно для такого текста, но им как-то всякий раз удается сделать слово/предложение двусмысленным Главная мысль вполне себе присутствует. Заслуженная победа.
Прошу отсрочить мою Дуэль с Пельмешкой на неделю. Причина - некоторые проблемы на работе и общая загруженность. Тоха, извини, не прочел. Позволь я позже откомментирую?
Дуэль "Funny Сyberpunk" продлена на 1 неделю по просьбе Седмина
Каждый пытается учить другого даже в той области, где ничего не знает. Главное, что должен сделать "ученик" - взять нужное и пропустить мимо ушей остальной мусор.
Ну я серьезно не могу.Эта практика перепутала мне все планы. После нее я только и хочу, что спать. Я все свои проекты остановил, и возобновлю после окончания. А пока мне не до них.
Каждый пытается учить другого даже в той области, где ничего не знает. Главное, что должен сделать "ученик" - взять нужное и пропустить мимо ушей остальной мусор.
Дуэль я объявляю Седмину писательскую. И хочется секундантом Дарккостаса видеть мне!
Каждый пытается учить другого даже в той области, где ничего не знает. Главное, что должен сделать "ученик" - взять нужное и пропустить мимо ушей остальной мусор.
Мог бы просто скопировать название. 
), однако, текст был бы куда менее раздутым, если бы на рангах и оснащении кораблей, а также чинах всех присутствующих вояк не акцентировалось столько внимания. 
